Словосочетание «неизвестная война» в первую очередь ассоциируется с одноимённым документальным американо-советским фильмом об участии СССР во Второй мировой войне, ориентированным на западного зрителя. Но стоит задуматься, сколько в истории было неизвестных нам войн, оказавших серьёзное влияние на историю и культуру других народов. Одной из них является Японо-корейская война 1592-1598 годов, называемая также Имчжинской или Имдинской войной. Она известна своими неоднозначными результатами, глубокими последствиями для всего региона и необыкновенными примерами мужества с обеих сторон. Как обычно это бывает в историографиях любых стран, корейские источники прославляют свои успехи, а о глобальном военном провале говорят только как о дополнительных трудностях на пути к славной победе. А японские источники акцентируют внимание на превосходстве своих воинов над многократно превосходящим по численности противником, не обращая особого внимания на то, что в итоге Япония проиграла. Истина, как всегда, где-то посередине. PRO Артель в своей рубрике «Антипропаганда» постарается беспристрастно разобраться в этой неизвестной для большинства из нас войне.
В конце длительного периода междоусобных войн в Японии, известном как Эпоха воюющих провинций (Сэнгоку дзидай, XV-XVII века), страна объединилась под рукой военачальника Тоётоми Хидэёси. Так как по происхождению он был простым крестьянином, то не мог носить аристократических титулов и назывался правителем-регентом – кампаку. Есть мнение, что вторжением на континент он хотел ещё больше самоутвердиться и даже уже начинал сходить с ума на этой почве. Но есть и более рациональная версия. За сотни лет непрекращающихся военных столкновений в стране стало слишком много солдат, которым было некуда больше девать свои навыки. Их энергию следовало направить во вне. В пользу этой версии говорит ещё и то, что за пять лет до войны Тоётоми Хидэёси объявил так называемую охоту за мечами – систему мер, призванную разоружить население, не относящееся к самурайскому сословию.
Какова бы ни была причина, война началась. Что интересно, Тоётоми планировал нападение на Китай. Но корейский ван не воспринял всерьёз его просьбу пропустить японские войска через свою территорию, за что и поплатился. Не будем в подробностях описывать все военные операции и количество ушей и носов, засоленных в бочках и отправленных в Японию в качестве доказательств успешных боевых действий. Коротко обрисуем ход войны, более пристально рассмотрев только два момента, вписавших в историю примеры мужества и стойкости корейских и японских воинов.
Итак, японские войска беспрепятственно высадились в Корее и уже через 20 дней взяли её столицу – Сеул. Ещё через месяц пал Пхеньян, и японцы оказались в непосредственной близости к китайской границе. Корейские войска оказались совсем не готовы к битвам с закалёнными в боях самураями, вооружёнными современными аркебузами и защищёнными превосходными доспехами, достаточно прочными, чтобы выдержать мушкетный выстрел, и при этом настолько удобными, что подготовленный человек мог совершить в этом доспехе сальто.
Обратная ситуация сложилась на море. Как ни странно, вплоть до начала ХХ века островное военизированное японское государство не обладало сильным военно-морским флотом. Военные корабли воспринимались самураями только как средства для перемещения войск, а морские сражения фактически представляли из себя локальные схватки пехоты на плавучих платформах. Корея же обладала самым современным на тот момент флотом, включающим в себя кобуксоны – «корабли-черепахи» с пушечным вооружением, закрытой палубой с некоторым подобием брони и возможностью установки дымовой завесы. В то же время, когда японцы входили в Сеул, они потерпели первое поражение от талантливого адмирала Ли Сунсина. Первое, но не последнее. Когда корейцы потеряли Пхеньян и по сути всю страну, а двор вана бежал в Китай, на море флот завоевателей оказался заперт в порту Пусана.
К 1593 году китайское правительство наконец поверило корейским изгнанникам, что происходящее не является их сговором с японцами и вступилось за вассалов. Превосходящие силы империи Мин постепенно вытесняли захватчиков, рассредоточенных по стране. Однако в генеральном сражении у холма Пёкчжэ, недалеко от Сеула, они оказались разгромлены.
Японцы были измучены отсутствием нормального снабжения в результате корейских успехов на море и начавшимися широкомасштабными партизанскими действиями корейского народа. Китайцы же понимали, что лёгкой победы им не видать. Начались переговоры о мире. Военачальники Китая и Японии (Корея тут оставалась не у дел) договорились посылать своим правителям подложные условия мирного договора. Китайский император был проинформирован о полном поражении «японских дикарей», а японский правитель узнал, что китайская армия капитулировала. Интриги растянулись на четыре года. Всё это время японцы держали гарнизоны на юге Кореи, хотя и оставили Сеул.
В 1597 году, когда Тоётоми Хидэёси понял, что его водят за нос, война возобновилась. Корейский адмирал Вон Гюн, интриган, трус и пьяница, к тому моменту добился разжалования Ли Сунсина в матросы и заключения его в тюрьму. Вон Гюна японцы разбили без труда. Сойдя на берег и усевшись под сосной, горе-адмирал напивался, глядя на то, как горит его флот в 160 судов. Примечательно, что тот же Вон Гюн в 1592 году при виде японских кораблей подумывал сжечь флот самостоятельно, но предпочёл обратиться за помощью к Ли Сунсину. После сокрушительного поражения на море правительство даже подумывало распустить флот, как род войск, а моряков отправить в сухопутные войска, но прославленный адмирал, которого теперь пришлось выпустить из тюрьмы, уговорил не делать этого. Собрав все оставшиеся корабли-черепахи, которых насчиталось 12 единиц, он вступил в сражение, которое иначе как «чудом при Мённян» не называют. Около 330 японских кораблей устремились к базе корейского флота на острове Чиндо. Ли Сунсин скрыл боевые корабли среди рыбачьих судов, замаскированных под военные. Заманив врага к проливу Мённян, где было сильное течение, адмирал приказал бросить якоря и вступил в решительный бой с намного превосходившими силами противника. Окруженные вражеским кольцом, команды немногочисленных корейских кораблей, ловко используя течение в проливе, действовали с таким героизмом и мастерством, что потопили в ближнем бою более 30 кораблей. Но большая часть японского флота была разбита течением о прибрежные скалы или села на мель. После этого японские коммуникации вновь были нарушены и наступление самураев остановилось неподалёку от Сеула. Недалеко была и зима. Японцы отступили к побережью и засели в крепостях.
Об осаде самой восточной из них, Ульсана, стоит поговорить подробнее. Она была короткой, но ожесточённой. Командующий Като Киёмаса, один из героев первой фазы войны, не успел снабдить ей припасами в достаточном количестве. Непосредственно перед осадой, начавшейся в январе 1598 года, в крепость успел проникнуть ещё один японский отряд, что, скорее, увеличило количество голодных ртов, чем усилило боеспособность. Впрочем в результате удачного обманного манёвра китайской армии им удалось выманить японцев из крепости – и количество голодных ртов сократилось до 5000. В объединённой китайско-корейской армии насчитывалось около 80 000 бойцов. Уже на следующий день осаждающие штурмом заняли внешние укрепления. Ещё через день начался штурм внутренних укреплений, но на этот раз японцам отступать было уже некуда, и ворота крепости скрылись за горами китайских трупов. Следующая попытка штурма пришлась только на февраль. К тому моменту доспехи едва не спадали с плеч исхудавших самураев. Тем не менее штурм был отбит. К концу февраля китайский командующий, полагающий взятие Ульсана незначительным делом, пошёл на переговоры. Все его предложения были отвергнуты, а самураи, воспользовавшись передышкой, сложили костры из вражеских стрел и разогревали начавшую подгнивать конину. Некоторые присели отдохнуть на солнечную сторону стен и больше не встали, так как было слишком холодно. Воды в крепости не было вовсе. До того японцы делали вылазки в соседние горные расщелины, но теперь все пути были выведаны осаждающими, да и сил на далёкие вылазки не оставалось. Приходилось соскребать иней с доспехов. Когда конина кончилась, принялись за мышей. Когда кончились мыши, стали жевать бумагу. Днём самураи стреляли со стен, а ночью выбирались за них и лизали свежие раны убитых. Кто-то втихаря срезал с трупов куски мяса и ел сырыми. И это при том, что китайцы предлагали сдаться. В конце концов, другие японские командиры прознали о тяжёлом положении своих соратников, собрали силы в кулак и разбили осаждающих ударом в тыл, как раз в тот момент, когда они пошли на очередной штурм.
История знает множество примеров героической обороны крепостей: Смоленск, Родос, Константинополь. Но в подавляющем большинстве подобных примеров речь идёт о защите родных городов, в то время как самураям Ульсан был чужд, и держались они исключительно за счёт боевого духа.
Тоётоми Хидэёси скончался 18 сентября 1598 года. Больше ничто не держало японскую армию на континенте. Но войны так просто не заканчиваются. В битве при Сочоне, последнем сухопутном сражении войны и одном из самых крупных, самураи клана Симадзу нанесли сокрушительное поражение китайцам и отправили на родину 38 700 пар ушей, которые там захоронили в насыпи «Мими-дзука» – «гробнице ушей». Те же знаменитые мечники Симадзу вместе с главным героем первой фазы войны Кониси Юкинага, которого в своё время Хидэёси едва не казнил за оскорбительные для него результаты переговоров, последними покинули корейские берега, прорвавшись через морскую блокаду Ли Сунсина. При жизни гениальный флотоводец, не проигравший ни одного из 23 своих сражений, славы и наград так и не дождался, он погиб в том последнем морском бою в бухте Норянчжин. Зато после смерти ему воздали сполна, присвоив несколько почётных титулов и имён посмертно. В странах Восточной Азии посмертные имена и звания имеют большое значение, приблизительно как на Западе установка памятников. В Корее он стал одним из главных национальных героев. И даже в Японии чтят память о вражеском адмирале. Японцы вообще известны уважением к достойным противникам. Так, капитан крейсера «Варяг» Всеволод Фёдорович Руднев при жизни был награждён императором Мицухито орденом Восходящего солнца II степени.
Имчжинскую войну нельзя назвать успешной ни для одной из сторон. Но своеобразные плюсы для японской и корейской культур в ней всё же нашлись.
Китай оставил в Корее сильные гарнизоны, закрепив своей военной помощью курс ещё большей вассализации соседей. Но династия Мин оказалась настолько истощена этой войной, вкупе с прочими внутренними проблемами, что вскоре пала под ударами маньчжуров, которые в 1644 году основали династию Цин.
Япония формально потерпела поражение, так как территориальных или политических приобретений из своего вторжения не вынесла. Тем не менее сами японцы считают войну успешной. Они доказали превосходство своего оружия и получили некоторые материальные и нематериальные блага. Из Кореи японские ученые заимствовали неоконфуцианскую политическую философию, сведения о медицинских препаратах и практические навыки врачевания. Научились печатать книги с помощью подвижного металлического шрифта, что способствовало распространению издательского дела. Захваченные в плен корейские ремесленники изготовляли керамические изделия и ткани, делясь своим мастерством с островитянами. Японцы вывезли на родину даже камни для строительства замков и садовые деревья.
Несмотря на формальную победу, Корея оказалась наиболее пострадавшей стороной. Захватчиками были уничтожены государственные и исторические документы, архивы, культурные ценности и произведения искусства, в том числе императорские дворцы в Сеуле. Земли были опустошены, численность населения сократилась почти вдвое, пришли в упадок ремесла и наука. Площадь обрабатываемых земель в 1598 году составляла лишь одну треть от довоенной, и вскоре великий голод унёс ещё около 20 тысяч жизней. В то же время война вызвала огромный патриотический подъем народа, оказала глубокое влияние на последующее историческое развитие Кореи, послужила импульсом в процессе кристаллизации национального самосознания корейцев. Недаром её иногда называют Имджинской отечественной войной корейского народа.
Мир между Кореей и Японией был заключён в 1607 году. С тех пор на протяжении 250 лет корейские миссии посещали Японские острова около 30 раз. Корейская сторона воспринимала эти визиты как утверждение материального и духовного превосходства над соседями. Правительство Японии использовало их для укрепления собственного авторитета, демонстрируя населению, что его власть простирается даже на Корею, жители которой прибывают поклониться им. Ответных миссий японцев в Корею не было, им позволили только торговать в Пусане. С момента вторжения на континент в регионе сформировался образ японцев варваров и агрессоров, который много позже был подкреплён аннексией Кореи, Китая и других азиатских стран в ХХ веке. И несмотря на то, что у Японии уже свыше полувека нет армии, образ японских агрессоров до сих пор живёт в сознании их соседей.
КОММЕНТАРИИ