У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том…
Каждый из нас с детства знает эти строки, с которых начинается пролог к поэме Пушкина «Руслан и Людмила». Вместе с африканской рекой Лимпопо лукоморье одно из первых географических названий, которые мы узнаём в жизни. Но если Лимпопо – это вполне конкретная река, которую не сложно найти на карте, то лукоморье никогда не казалось нам реальным местом – там чудеса: там леший бродит, русалка на ветвях сидит. А между тем этот топоним упоминается в «Слове о полку Игореве» и других литературно-исторических памятниках, а также есть на средневековых картах. Так что же такое лукоморье и где это место может быть?
Само слово «лукоморье» происходит от словосочетания «лука моря» и означает «изгиб морского берега». Для сравнения: «лук» (для стрельбы), излучина (реки), лукавить (изворачиваться), лука (седла). То есть «лукоморье» – это изогнутый берег моря, бухта.
Лукоморье можно встретить и в русском фольклоре. Афанасьев в своем труде «Древо жизни» отметил, что так в восточнославянской мифологии называлось заповедное место на границе миров, где растет мировое древо, упирающееся в преисподнюю и доходящее до неба. Карамзин также писал, что слово лукоморье употреблялось в значении северного царства, где люди на полгода впадают в спячку, а полгода бодрствуют. Так или иначе, в фольклорном восприятии лукоморье – это некая условная земля на границе ойкумены, чаще всего располагающаяся на севере.
У Пушкина лукоморье появляется не сразу, пролог к «Руслану и Людмиле» был написан уже ко второму изданию поэмы, которое было опубликовано через восемь лет после первого издания — в 1828 году. Это многое может прояснить в происхождении пушкинского лукоморья.
К этому времени Пушкин уже побывал в южной ссылке, где вместе с Раевскими побывал и в Приазовье, и в Крыму. Генерал Раевский из Горочеводска восторженно писал дочери Елене: «Тут Днепр только что перешел свои пороги, посреди его — каменные острова с лесом, весьма возвышенные, берега также местами лесные; словом, виды необыкновенно живописные, я мало видал в моем путешествии, кои бы мог сравнить с оными». На человека военного эти пейзажи произвели неизгладимое впечатление. На поэта Пушкина они просто не могли не повлиять. Пейзажи пейзажами, но что с лукоморьем? Откуда у Пушкина мог выкристаллизоваться этот образ, который войдет не только в историю русской литературы, но и в подсознание каждого русского человека?
Первый возможный источник известен всем нам – это няня Арина Родионовна. Историк литературы Павел Анненков писал, что многие эпизоды из сказок Арины Родионовны по-своему излагаются Пушкиным и переносятся из произведения в произведение. Вот отрывок из «Сказки о царе Салтане», как он рассказан Анненковым: «Так, у ней был кот: «У моря-лукоморья стоит дуб, и на том дубу золотые цепи, а по тем цепям ходит кот: вверх идет — сказки сказывает, вниз идет — песни поет». Как мы видим, кот ходит у няни Пушкина вверх-вниз, то есть мы имеем дело с типичным для финно-угорской традиции описанием мирового древа. Кот здесь является одновременно и хранителем границы между мирами, и медиатором между ними. Что же касается русалки, то по представлениям славян у русалок не было никакого рыбьего хвоста, так что на ветки дуба она вполне могла забраться без посторонней помощи. Представления о русалках с хвостом появляются много позже, под влиянием европейской художественной традиции.
Второй возможный источник тоже известен – это «Слово о полку Игореве». Но его далеко не все читали, не говоря уж о знании наизусть, поэтому цитируем:
«А поганого Кобяка изъ луку моря
от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ
яко вихръ, выторже:
и падеся Кобякъ въ градѣ Киевѣ,
в гридницѣ Святъславли».
Обитателями лукоморья по летописям были половцы, с которыми киевские князья постоянно враждовали. Лукоморьем же называлась территория Северного Приазовья. Это мнение, как полагает С. А. Плетнева, подтверждается тем, что можно проследить лукоморских половцев и по каменным статуям (идолам), обнаруженным в районе нижнего Днепра. Они относятся к развитому периоду половецкой скульптуры, ко второй половине XII – началу XIII веков. Таким образом можно сказать, что лукоморьем, которое воспел Пушкин, называлась излучина между нижним течением Днепра и Азовским морем.
Небезынтересно понять также, что за дуб описывал Пушкин. Путешествуя по Приднепровско-Азовской степи во время южной ссылки, Пушкин мог услышать легенду о знаменитом Запорожском дубе, который рос на острове Хортица. О нем писал еще византийский император Константин Багрянородный: «Пройдя это место, руссы достигают острова святого Григория (остров Хортица) и на этом острове совершают свои жертвоприношения, так как там растет огромный дуб. Они приносят в жертву живых петухов, кругом втыкают стрелы, иные приносят куски хлеба, мясо и что имеет каждый, как требует их обычай». Уже в 70-х годах XIX века запорожский историк-краевед Я. П. Новицкий также упомянул об этом дубе: «Лет пять тому назад на острове Хортице засох священный дуб. Он был ветвист и колоссальной толщины, стоял в ста пятидесяти саженях от Остров-Хортицкой колонии». То есть вполне конкретный дуб.
Тем не менее, нельзя на 100% утверждать, что лукоморье находилось на юге современной России. Существуют западноевропейские карты XVI-XVII веков, на которых месторасположение лукоморья точно определено. И на картах Меркатора (1546 год), и на картах Гондиуса (1606 год), а также на картах Масса, Кантелли и Витсена лукоморьем названа территория на правом берегу Обской губы. Европейские картографы сами в этих местах не бывали. Скорее всего, при составлении карт они опирались на описание этой местности путешественников, в частности Сигизмунда Герберштейна. Он дал его в «Записках о Московии»: «в горах по ту сторону Оби», «Из Лукоморских гор вытекает река Коссин. Вместе с этой рекой берет начало другая река Кассима, и протекши через Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин». Николас Витсен, опубликовавший в XVIII веке свою «Carte Novelle de la Tartarie», располагал графическим материалом. На его карте длина Обской губы соответствует действительности, и поэтому «Lucomoria» — обозначение самого залива Карского моря. В русской исторической картографии топонима «Лукоморье» не было, но очевидно, что западноевропейские картографы признавали слово «лукоморье» древним названием Обской губы.
Так где же было это лукоморье, на севере или на юге? Учитывая само значение слова – берег моря, бухта – оно могло быть одновременно и на севере, и на юге, как нарицательное обозначение далёкого и чудесного места у моря, где на неведомых дорожках следы невиданных зверей.
КОММЕНТАРИИ